От вступления России в ВТО меньше всего пострадает сырьевой сектор. Однако и в этой отрасли экономики есть большие дыры, которые необходимо срочно латать. Проблема конкуренции на рынке обостряется тем, что переработка фракций и попутного газа в нашей стране весьма непопулярна. Продуктопроводов не хватает, а те, что есть — окончательно устарели.

Нефтяники и металлурги радуются, что Россия наконец вступит в мировое торговое сообщество. Еще чуть-чуть, и все начнут играть по общим правилам, увеличивая собственную маржу и сокращая разницу между ценой и себестоимостью за счет отмены некоторых пошлин. Однако столь бурная радость несколько преждевременна. Действительно, сырьевой сектор лучше остальных защищен от конкурентов, но и у него есть большие проблемы, которые необходимо решать — и чем быстрее, тем лучше.

Несмотря на то, что российской нефтянке при вступлении во Всемирную торговую организацию удалось отстоять свои позиции и не допустить значительного увеличения экспортных пошлин (не более 30 процентов) на энергоресурсы и роста цен на газ, предназначенный для внутренних нужд, перерабатывающая промышленность оказалась в большой опасности.

Читайте также: Россия закормит японцев газом

Сегодня российское правительство поставило перед нефтяниками задачу перестать сжигать попутный газ в факелах и довести утилизацию вторичного сырья до 95 процентов. Поэтому главный вопрос, который предстоит решать нефтегазохимической отрасли — это наличие мощностей, способных удовлетворить взыскательный вкус властей. Но их нет. То есть продуктопроводы, разумеется, существуют, но их количество не просто далеко от идеала — по самым скромным оценкам, они вовсе неспособны конкурировать с США и Европой.

А тем временем продукты нефтегазохимии играют существенную роль в экономике: мы не можем обойтись без продукции органического синтеза, полимеров и удобрений. Среднедушевое потребление базовых полимеров в США и Канаде составляет в среднем от 68 до 72 килограммов на человека, в Западной Европе — 56 килограммов на человека, в Восточной — 24 килограмма, а в России всего 15 килограммов на душу населения. Внутреннее производство уже не способно удовлетворить спрос, и мы импортируем порядка 10 процентов основных видов пластика, а также до 30 процентов — поливинилхлорида, полистирола и сополимеров стирола.

Иркутск и Байкальск: Две стороны одной медали

По оценкам Минэнерго, Россия обладает значительными запасами легкого углеводородного сырья, в частности, этана, которые все цивилизованные страны уже давным-давно взяли на карандаш. А вот в нашей стране доля этана и сжиженных газов в структуре сырья составляет всего 35 процентов и является недостаточно оптимальной для потребления. Все остальное сжигается в факелах, ставя крест на прибыли в бюджет, которую оценивают от десятков до нескольких сот миллиардов долларов. Не говоря уже о том, что кроме экономических потерь мы несем потери и экологические.

При этом заветный барьер полезного использования попутного газа, который был установлен энергетическим ведомством, преодолел только "Сургутнефтегаз" (95,9 процента), чуть хуже оказались "Татнефть" (93,6 процента) и "Лукойл" (76,8 процента). Как ни парадоксально, хуже всего дела обстоят у государственных монополий — "Роснефти" и "Газпромнефти" — 53,8 и 55,6 процента соответственно.

Что же мешает России исправить этот перекос и вступить в серьезную конкуренцию за внутренний рынок? Ведь как известно, почти все свое сырье для нефтегазохимии страна отправляет на экспорт, в то время как тот же самый Башкортостан является лидером по переработке нефтепродуктов.

Читайте по теме: Обоюдоострая монополия "Транснефти"

Ответ очевиден: загруженность железнодорожных транспортных узлов и отсутствие продуктопроводов, которые могли бы обеспечивать химические кластеры Поволжья и Ямала сырьем. Труба дешевле железной дороги на 30 процентов, но проблема в том, что нефтяники, которые уже в мечтах построили "большую трубу", пренебрегают даже на начальном этапе — при ТЭО — техникой безопасности, предпочитая увеличить диаметр трубопровода до 720 миллиметров (за рубежом никто не пользуется трубопроводами диаметром более 400 миллиметров. — Ред.), что немедленно отражается на давлении в трубе. А значит, повышается вероятность аварии, которая может нанести значительный ущерб. Зато дешевле, правда?

Не совсем так. Хотя к магистральным трубопроводам для сжиженных газов предъявляются более жесткие требования, чем к газопроводам, при разделении капитальных затрат на проект доход от его эксплуатации превысит текущие расходы уже в первый год работы объекта.

Итак, к 2030 году суммарный прирост объемов производства сжиженного углеводородного сырья (СУГ) на Ближнем Востоке составит 50 миллионов тонн в год, при этом потребление его Евросоюзом увеличится не более чем на 4-5 миллионов тонн. А актуальная мощность газоперерабатывающих заводов в Западной Сибири, где, собственно, и сосредоточены основные запасы, составляет около 22 миллиарда кубометров. Что отбрасывает нас во вторую десятку мирового рейтинга по объемам производства основных видов газонефтехимической продукции. Тяжелое положение усугубляется еще и тем, что если нефтегазовая отрасль не поторопится, то многие российские компании, не имеющие сертификации ISO, неизбежно будут вытеснены зарубежными организациями.

Вне Союза: Азиатский швец, жнец и игрец

Получается, что отечественная нефтегазохимия с песнями и плясками делит шкуру еще не убитого медведя. Причем неизвестно, будет ли этот медведь вообще убит. Вступая в ВТО, нефтяники, которым вскоре придется перейти на производство топлива по стандарту Евро-4 и Евро-5, даже не потрудились модернизировать производственные мощности, чей срок годности уже почти исчерпал себя. И с чем они собираются выйти на внешний рынок, кишащий более подготовленными конкурентами, — большая загадка.